х.л. борхес: «рай похож на библиотеку» Хорхе Луис Борхес (1899–1986) – выдающийся латиноамериканский писатель, оказавший влияние на развитие всей мировой литературы. Однако у себя на родине был признан тогда, когда европейские литераторы уже перевели его произведения на многие языки и превратили в культовую фигуру
XX века. Писатель удостоен высших литературных наград мира, однако Шведская Академия отказала ему в присуждении Нобелевской премии… Борхес родился в столице Аргентины БуэносАйресе в обеспеченной семье с английскими корнями. Английский – его родной язык наряду с испанским. С детства он питал особое пристрастие к энциклопедиям. Впоследствии Борхес писал: «Много лет я думал, что вырос в пригороде Буэнос-Айреса. Однако на самом деле я вырос в саду за высокой оградой и в неограниченных размерах библиотеке английских книг». Исследователи быстро отметили, что филологическая оснащённость его произведений напоминает статьи его любимой Британской энциклопедии. В 15 лет он уехал в Европу для продолжения образования, жил с семьёй в Швейцарии и в Мадриде, а в 1921 году вернулся на родину. Здесь Борхес занимается различными издательскими проектами, а также становится родоначальником авангардного течения в аргентинской литературе, вокруг которого сплотились его молодые друзья и соратники. Борхес, безусловно, являет собой пример высокого интеллектуала и человека обширных гуманитарных познаний (энциклопедических, хотя в ХХ веке это уже представляется почти невозможным). Он прекрасно знал латынь, французский, итальянский, португальский, немецкий, самостоятельно изучил и преподавал древнеанглийский и древнескандинавские языки. Борхес был профессором английской и американской литературы, доктором Сорбонны, Оксфордского и Колумбийского университетов. Писатель был мало политизированным человеком, но его политические взгляды отличались умеренным консерватизмом. Он подвергался преследованию со стороны властей, к которым находился в оппозиции, так как не любил режим Перрона, установившийся в Аргентине, хотя народ и обожал своего диктатора. А тот изощрённо отплатил писателю – сделал его, одного из самых просвещëнных людей мира, управляющим уличными рынками столицы. В 1955 году режим пал, и писатель получил пост, соответствующий своим пристрастиям: он стал директором Национальной библиотеки. Борхес, представлявший себе Рай, похожим на библиотеку, занимал эту должность почти 20 лет, но трагизм заключается в том, что к 1955 году писатель почти полностью ослеп… В одном из интервью он заметил: «Я старый поэт, да к тому же я слеп. Я либо Мильтон, либо Гомер, не так ли? Это всё и объясняет: только поэтому меня воспринимают всерьёз». В 1974 г. Борхес был лишëн всех занимаемых должностей во время возвращения к власти президента Перона. Скончался писатель в 1986 г. в возрасте восьмидесяти семи лет от рака печени. Похоронен не на родине, а в Женеве.
68
В 1972 году Борхес писал, что «историй всего четыре. И сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их в том или ином виде». К таким четырём основным сюжетам он относил историю о падении города («Илиада»), о возвращении героя («Одиссея»), о поиске священной цели (Аргонавты, святой Грааль), о самопожертвовании Бога (Евангелие).
Согласно наиболее распространëнной версии, Грааль – это чаша, из которой причащались ученики Иисуса Христа на Тайной вечере, в которую позже его приверженцы собрали кровь распятого на кресте Спасителя. Чашу и копьë, которым было пронзено тело умершего Христа, сохранил и привёз в Британию Иосиф Аримафейский. По верованиям, испивший из чаши Грааля, получал прощение грехов, исцеление и вечную жизнь. Слова «Святой Грааль» часто используются в переносном смысле как обозначение какой-либо заветной цели, часто недостижимой или труднодостижимой.
1. В чём, по-вашему, состоит горькая и трагичная «ирония судьбы» в биографии Борхеса? 2. Как вы думаете, почему писателю казалось, что «Рай похож на библиотеку»? 3. Попробуйте проиллюстрировать известными литературными произведениями мысль Борхеса о том, что «историй всего четыре».
Это интересно Борхес писал о начальном периоде прихода на работу в городскую библиотеку. «Всю свою библиотечную работу я выполнял в первый же час, а затем тихонько уходил в подвальное книгохранилище и оставшиеся пять часов читал или писал… Ирония ситуации состояла в том, что в ту пору я был довольно широко известен как писатель, – но не в библиотеке. Вспоминаю, как один из сотрудников заметил в энциклопедии имя некоего Хорхе Луиса Борхеса – его очень удивил факт совпадения наших имëн и дат рождения…» К 40-м годам Борхес становится признанным классиком. Выходят сборники его рассказов «Всемирная история бесчестья», 1935, «История вечности», 1936, «Вымыслы», 1944 и др. Они вызывают удивление, восхищение и подражание на разных континентах. В мире, который он создавал, не было места протесту, надрыву, излияний скорбящей души, а было скрытое напряжение. У Борхеса нет оценочного подхода к действительности, она принимается такой, какая она есть, а выбираются лишь правила игры с ней. Героям писателя только кажется, что они хозяева своей жизни, способны делать выбор, что-то решающий в их судьбе. Увы, это заблуждение. Человеческая свобода – выбор пути к месту и времени «конца игры», которые заранее установлены. Мир писателя основывается на убеждённости, что будущее предопределено и при этом зашифровано. Борхес предлагает бесчисленное количество комбинаций, например, человек – добровольный или вынужденный партнёр в некой игре. Он – читатель в некой библиотеке, где о нём уже написано. Он – пленник и разгадчик в лабиринте, принцип сложного построения которого теоретически можно разгадать, но отпущенного срока (жизни) на это не хватит. Проигрыш неизбежен! Мир великого аргентинца многомерен и открыт
69
для самой причудливой фантастики. То, что было и то, что будет находится в его рассказах в соседних измерениях, но рядом, так как измерения взаимопроницаемы. Поступки, слова, мотивы уже когда-то были и ещё повторятся множество раз в бесчисленных вариантах и сцеплениях. Одна из ведущих тем у Борхеса – это тема Книги и Библиотеки как средоточия книг. Как любая вселенная, Библиотека бесконечна в пространстве. «Я утверждаю, что Библиотека беспредельна», – это, наверное, наиболее известное и часто цитируемое высказывание Борхеса. Своë отношение к написанному слову Борхес называл «культом книги» и считал, что этот культ надо всемерно поддерживать. «Я думаю, что и классика – это не книга, как-то по-особому написанная, но книга особым образом прочитанная… Книга – продолжение памяти и воображения… Скажут, какая разница между книгой и газетой? Разница в том, что газету мы читаем, чтобы забыть, Книга читается, чтобы еë помнить». В одном из интервью Борхес заявил: «Мне кажется, что на писателей влияет всë прошлое человечества в целом. Не только культура одной страны, не только какой-то язык…». Творчество Борхеса связывают с постмодернизмом, на становление которого он оказал огромное влияние. постмодернизм буквально означает то, что после «модерна» (т.е. после современности). Впервые этот термин был употреблён после Первой мировой войны. Сегодня он получил широкое распространение в мировой культуре. В трактовке выдающегося итальянского писателя и профессора-медиевиста (специалиста по средним векам) Умберто Эко постмодернизм в широком понимании – это механизм смены одной культурной эпохи другой, который всякий раз приходит на смену авангардизму (модернизму): «Постмодернизм – это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведëт к немоте, его нужно переосмыслить, иронично, без наивности». К особенностям поэтики постмодернизма можно отнести следующие: ирония – типологический признак культуры постмодерна. Ирония – это противопоставление буквального значения слова тому, которое вкладывается в него говорящим. Также это вид комического, выражение насмешки под маской серьёзности. игра и пародия – также важнейшие принципы постмодернизма. интертекст (интертекстуальность) – это соотнесённость текста с другими текстами и литературными источниками, тогда перед нами создаëтся собственно интертекст. Таким образом, развитие литературы представлено как постоянный творческий «диалог» между текстами, составляющими «великий интертекст» культурной традиции. Цитация – важный и своеобразный приём. Если цитата – это дословная выдержка из текста, то в цитации рождается совершенно иной смысл именно из всевозможных переплетений различных цитат (текстовых отрывков). Пространство схождения всевозможных цитаций и рождает интертекст. Особенность созданного такими приёмами литературного произведения в том, что размываются границы текста, в результате исчезает законченность, закрытость, рождается многомерность и многозначность его понимания и осмысления. синкретизм – это сплав, буквальное сращение различных признаков, приёмов, особенностей разных стилей, представляющих новую авторскую форму.
70
В постмодернистской эстетике отвергается такое понятие, как правда-истина (одна). Вместо этого предлагается множественность одновременно существующих правд, где правда автора выступает как одна из возможных, а не единственная, как в реалистическом произведении. Существенна и ориентация на множественность интерпретаций текста. Один из основных тезисов постмодернизма – это «мир (сознание) как текст». Почему родился такой тезис, что же такое текст по отношению к произведению и почему они разводятся в разные стороны? Произведение замкнуто, целостно, статично (неизменно), обладает единством смысла, принадлежит автору, написано на каком-то одном языке. текст имеет множество смыслов, как утверждает Р. Барт, он не существует как законченное целое, он динамичен. Текст соткан из цитат, его можно дробить, «рассыпать» и т.д., он объект игры, его невозможно перечитать (он – «одноразовый») и не имеет автора. Текст и произведение не отменяют друг друга, а существуют в различных плоскостях. Именно принцип текста – «принцип множественности», по Барту, перспективен для развития современной литературы. Постмодернисты часто используют цепочку «мир – текст – книга – словарь – энциклопедия – библиотека – лабиринт». Постмодернизм предлагает независимость критических суждений при полном отсутствии авторитетов. Это направление предполагает терпимость к инакомыслию, игровую раскованность, способность не только к иронии, но и к самоиронии. В постмодернизме стираются границы между «высокими» и «низкими» жанрами и стилями. Среди известных писателей-постмодернистов, кроме Борхеса и У. Эко, выделяются М. Павич и даже В. Набоков. В наиболее полной и доступной форме все принципы эстетики и черты поэтики постмодернизма можно увидеть в знаменитом романе Умберто Эко «Имя розы», прототипом главного антигероя которого стал сам Борхес.
Однако некоторые учёные считают Борхеса скорее предшественником, провозвестником постмодернизма, потому что, родившись в конце XIX века, он написал свои книги задолго до того, как само течение постмодернизма появилось на свет. Однако по характерным особенностям своих художественных текстов он – типичный постмодернист. Особенность борхесовского постмодернизма в том, что он никогда не рвал с предшествующими традициями, а утверждал свою связь с ними. В его рассказах выдержки из древнеиндийских и древнекитайских книг соседствуют с арабской сказкой, переводы христианских апокрифов и древненемецких мифов – с отрывками из Вольтера, Эдгара По и Франца Кафки. И ко всему Борхес относится одинаково: без пиетета, откровенно восторгаясь неоконченной и многоликой игрой человеческой фантазии. Свой знаменитый сборник рассказов он назвал «Выдумка» – так можно отметить ведущую тему его творчества. Двусмысленность, плюрализм, сомнение – вот основы, на которых балансирует постмодернизм. Есть у Борхеса рассказ под названием «Пьер Менар, автор „Дон Кихота”», созданный в первой половине 60-х годов. Рассказ имитирует литературоведческое эссе, и речь там идëт о писателе, вознамерившемся заново сочинить некоторые главы романа Сервантеса, да так, чтобы и буквы в нëм не изменить. В нëм открыто постмодернистское рассказывание: здесь для понимания текста требуется не отрицание уже сказанного, а его ироническое переосмысление. Новеллы Борхеса построены по принципу детектива: в них есть загадка,
71
тайна, всегда связанная с текстом, а разгадка тайны почти всегда (или очень часто) приобретает черты исследования текста, то есть становится филологической в самом точном смысле этого слова. Детективное расследование, захватывающее и увлекательное, постепенно переходит в филологическое расследование. Следует отметить, что многие постмодернисты хотели дать импульс развитию гуманитарных наук, прежде всего – литературоведению, они как бы приглашали в увлекательное путешествие «сквозь письмо» в мир текста, разрушая преграды между наукой (литературоведением) и литературой. На этом пути Борхес был одним из первых. Борхес требует не просто чтения, а прочтения. Фактически все постмодернисты, и теоретики, и практики, a Борхес в особенности, ставили цель способствовать «рождению читателя» нового типа – не пассивного потребителя, а творчески деятельного, духовно свободного, который не принимает один- единственный окончательный (навязываемый) смысл, а хочет приобщиться к множественности культурных языков, к возможности сотворчества с писателем в интерпретациях художественного текста. В удивительно стройном мире Борхеса на правах персонажей фигурируют литературные герои, сошедшие со страниц мировой литературы, знаменитые и безвестные исторические деятели, средневековые теологи, мистики и еретики, персонажи древнегреческой и скандинавской мифологии, китайские императоры. Кажется, вся мировая литература возникает на страницах произведений Борхеса, чтобы бесконечно переосмыслять самое себя. И не только они, но и жители пригородов Буэнос-Айреса тоже появляются в его книгах. Игровой принцип, который Борхес своим авторитетом заново утвердил в литературе ХХ века, прошëл сквозь всë его творчество. Это привело к тому, что все вечные категории: жизнь и смерть, пространство, время и число – всё превращается в символы, с которыми можно обращаться абсолютно свободно. Так же свободно, как он обращался и с литературными образами или культурными знаками, такими как крест, роза, зеркало, сон, круг, сфера, лабиринт, случай, лотерея... Борхес будто бы забывал о существовании границы между фантазией и реальностью. Однако глубина вымысла производит незабываемый эффект правдоподобия. Борхес постоянно склонен к философским обобщениям. Его манере свойственна демонстративная сдержанность и лаконизм. Для писателя характерны эксперименты с различными известными сюжетами, автор пробовал себя в жанрах детектива, триллера, биографии. Путешествия Борхеса – и мысленные, и позднейшие, «физические», – это переработка времени в пространство, а пространства во время, проецирование этих планов-зеркал друг на друга. Видимое у Борхеса, именно как обозримое, упорядоченное, всегда носит оттенок условности, призрачности. Архитектура мира Борхеса – сновиденная, а география – лабиринтообразная: пространство, поставленное под знак лабиринта, неминуемо принимает характер сна. Места борхесовского мира – от Скандинавии до Индии и от Японии до Северной Америки – это часто метафоры ада и рая, точки приближения к этим неисчерпаемым и вненаходимым полюсам «личной карты» автора, равно как и каждого из живущих людей.
72
вОпрОСы И заданИя 1. Составьте таблицу (схему) или опорный конспект «Постмодернизм как литературное течение». 2. Каковы особенности постмодернизма в творчестве Борхеса? 3. Почему произведения писателя требуют «не просто чтения, а прочтения»? 4. С творчеством каких русских писателей-постмодернистов вы знакомы? 5. Объясните выражение «мир как текст». Почему в XXI веке оно особенно популярно?
прочитайте рассказ «книга песка».
...твой песчаный канат... Джордж Херберт «Линия состоит из множества точек, плоскость – из бесконечного множества линий; книга – из бесконечного множества плоскостей; сверхкнига – из бесконечного множества книг. Нет, решительно не так. Не таким more geometrico должен начинаться рассказ. Сейчас любой вымысел непременно сопровождается заверениями в его истинности, но мой рассказ и в самом деле – чистая правда. Я живу один в четвëртом этаже на улице Бельграно. Несколько месяцев назад, в сумерках, в дверь постучали. Я открыл, и вошëл незнакомец. Это был высокий человек с бесцветными чертами, что, возможно, объясняется моей близорукостью. Облик его выражал пристойную бедность. Он сам был серый, и саквояж в его руке тоже был серый. В нëм чувствовался иностранец. Сначала он показался мне старым, потом я понял, что его светлые, почти белые – как у северян – волосы сбили меня с толку. За время нашего разговора, продолжавшегося не более часа, я узнал, что он с Оркнейских островов. Я указал ему стул. Незнакомец не торопился начать. Он был печален, как теперь я. – Я продаю Библии, – сказал он. С некоторым самодовольством я отвечал: – В этом доме несколько английских библий, в том числе первая – Джона Уиклифа. Есть также Библия Сиприано де Валеры и Лютерова, в литературном отношении она хуже других, и экземпляр Вульгаты. Как видите, библий хватает. Он помолчал и ответил: – У меня есть не только библии. Я покажу вам одну священную книгу, которая может заинтересовать вас. Я приобрëл еë в Биканере. Он открыл саквояж и положил книгу на стол. Это был небольшой том в полотняном переплëте. Видно было, что он побывал во многих руках. Я взял книгу. Еë тяжесть была поразительна. На корешке стояло: «Holy Writ» и ниже: «Bombay». – Должно быть, девятнадцатый век, – заметил я. – Не знаю. Этого никогда не знаешь, – был ответ. Я наугад раскрыл книгу. Очертания букв были незнакомы. Страницы показались мне истрëпанными, печать была бледная, текст шëл в два столбца, как в Библии. Шрифт убористый, текст разбит на абзацы. В верхнем углу стояли
73
арабские цифры. Я обратил внимание, что на чëтной странице стояло число, скажем, 40 514, а на следующей, нечëтной, – 999. Я перевернул еë – число было восьмизначным. На этой странице была маленькая, как в словарях, картинка: якорь, нарисованный пером, словно неловкой детской рукою. И тогданезнакомец сказал: – Рассмотрите хорошенько, вам больше никогда еë не увидеть. В словах, а не в тоне звучало предостережение. Я заметил страницу и захлопнул книгу. И тут же открыл еë. Напрасно я искал, страница за страницей, изображение якоря. Скрывая растерянность, я спросил: – Это священные тексты на одном из языков Индостана, правда? – Да, – ответил он. Потом понизил голос, будто поверяя тайну: – Она досталась мне в одном равнинном селении в обмен на несколько рупий и Библию. Еë владелец не умел читать, и думаю, что эту Книгу Книг он считал талисманом. Он принадлежал к самой низшей касте, из тех, кто не смеет наступить на свою тень, дабы не осквернить еë. Он объяснил мне, что его книга называется Книгой песка, потому что она, как и песок, без начала и конца. Он попросил меня найти первую страницу. Я положил левую руку на титульный лист и плотно сомкнутыми пальцами попытался раскрыть книгу. Ничего не выходило, между рукой и титульным листом всякий раз оказывалось несколько страниц. Казалось, они вырастали из книги. – Теперь найдите конец. Опять неудача; я едва смог пробормотать: – Этого не может быть. Обычным, тихим голосом продавец библий сказал: – Священное Писание (англ.). – Не может быть, но так есть. Число страниц в этой книге бесконечно. Первой страницы нет, нет и последней. Не знаю, почему они пронумерованы так произвольно. Возможно, чтобы дать представление о том, что члены бесконечного ряда могут иметь любой номер. Потом мечтательно, высоким голосом: – Если пространство бесконечно, мы пребываем в какой-то точке пространства. Если время бесконечно, мы пребываем в какой-то точке времени. Его попытки философствовать раздражали. Я спросил: – Вы верующий? – Да, я пресвитерианец. Совесть моя чиста. Я уверен, что не обманул туземца, дав ему Слово Божие взамен этой дьявольской книги. Я заверил его, что раскаиваться не в чëм, и спросил, надолго ли он в наших краях. Он ответил, что через несколько дней собирается возвращаться на родину. Тогда-то я и узнал, что он шотландец с Оркнейских островов. Я признался в своей любви к Шотландии – из-за Стивенсона и Юма. – И Роба Бëрнса, – добавил он. Пока мы разговаривали, я всë рассматривал бесконечную книгу. И с деланным безразличием задал вопрос: – Собираетесь предложить эту диковинку Британскому музею? – Нет, я предлагаю еë вам, – ответил он и назвал довольно высокую цену. В соответствии с истиной я ответил, что эта сумма для меня неприемлема, и задумался. За несколько минут у меня сложился план. – Предлагаю вам обмен, – сказал я ему. – Вы получили этот том за несколько рупий и Священное Писание; предлагаю вам пенсию, которую только что
74
получил, и Библию Уиклифа с готическим шрифтом. Она досталась мне от родителей. – Готическую Уиклифа! – прошептал он. Я вынес из спальни и отдал ему деньги и книгу. Он принялся листать страницы и ощупывать переплëт с жаром библиофила. – По рукам. Странно было, что он не торговался. И только потом я понял, что он появился у меня, намереваясь расстаться с книгой. Деньги он спрятал не считая. Мы поговорили об Индии, об Оркнейских островах и о норвежских ярлах, которые когда-то правили ими. Когда он ушëл, был вечер. Я не узнал имени этого человека и больше не видел его. Я собирался поставить Книгу песка на место уиклифовской Библии, потом передумал и спрятал еë за разрозненными томами «Тысячи и одной ночи». Я лëг, но не заснул. Часа в четыре рассвело. Я взял мою невероятную книгу и стал листать страницы. На одной была выгравирована маска. В верхнем углу стояло число, не помню какое, в девятой степени. Я никому не показывал своё сокровище. К радости обладания книгой примешивался страх, что еë украдут, и опасение, что она всё-таки не бесконечна. Эти волнения усилили мою всегдашнюю мизантропию. У меня ещë оставались друзья – я перестал видеться с ними. Пленник книги, я почти не появлялся на улице. Я рассматривал в лупу потëртый корешок и переплëт и отгонял мысли о возможной мистификации. Я заметил, что маленькие картинки попадаются страниц через двести. Они никогда не повторялись. Я стал отмечать их в записной книжке, и она тут же заполнилась. Ночью, в редкие часы, когда не мучила бессонница, я засыпал с книгой. Лето шло к концу, и я понял, что книга чудовищна. То, что я, не отводивший от неë глаз и не выпускавший еë из рук, не менее чудовищен, ничего не меняло. Я чувствовал, что эта книга – порождение кошмара, невыносимая вещь, которая бесчестит и отрицает действительность. Явилась мысль о костре, но было страшно, что горение бесконечной книги может длиться бесконечно и задушить дымом всю планету. Вспомнилось вычитанное где-то: лист лучше всего прятать в лесу. До ухода на пенсию я работал в Национальной библиотеке, в которой хранится девятьсот тысяч книг. Я знал справа от вестибюля крутую лестницу в подвал, где сложены газеты и карты; воспользовавшись невнимательностью сотрудников, я оставил там Книгу песка на одной из сырых полок и постарался забыть, как далеко от двери и на какой высоте. Стало немного легче, но о том, чтобы появиться на улице Мехико, не хочется и думать». Перевод В. Кулагиной-Ярцевой
ОбСудИМ вМеСте 1. Каковы ваши первые впечатления о рассказе? его героях? самой книге? 2. Найдите в тексте рассказа описание книги. Почему она именно так названа продавцом? 3. Расскажите историю книги, приобретённой рассказчиком. Обратите внимание, на что она обменивалась.
75
4. Подберите однокоренные слова к слову «библия». Случайно ли Библия становится одним из центральных образов рассказа? Попробуйте расшифровать этот образ в произведении Борхеса. 5. Имена каких реальных деятелей культуры упоминаются в произведении? Как вы думаете, почему именно они? 6. Бесконечность книги связывается с бесконечностью пространства и времени. В чём, по-вашему, смысл такой связи? Как это соотносится с поэтикой постмодернизма? 7. Как вы поняли, почему рассказчик сначала называет книгу сокровищем, а позже понимает, что «книга – чудовище»? 8. Как вы думаете, о чём эта странная книга? Почему об этом ничего не говорится в рассказе? 9. Подумайте над смыслом названия рассказа. Дайте свои варианты толкования названия. 10. В чём, с вашей точки зрения, глубинный смысл рассказа Борхеса? Свой ответ оформите в виде письменного рассуждения.
Вдумаемся В прочитанное «Книга песка» – цикл рассказов и одноимённое произведение, входящее в данный цикл. Борхес как-то заметил, что он «хотел бы уничтожить всë, что написал. Пожалуй, мне было бы приятно спасти только одну книгу – «Книгу песка» и ещё, возможно, «Тайнопись». А всë остальное может и должно быть забыто…» И в этом рассказе в центре – книга, а рассказчик – библиотекарь. Для автора, каждая книга – это изменчивый мир, хранящий в себе множество разных смыслов и разных прочтений, а хранилище многих книг – это, конечно же, целая Вселенная. Но и сама книга может разрастись до размеров целой галактики. Мир сам выступает как великая бесконечная книга. Неслучайно незнакомец продавал и Библии. Библия переводится как «книга». В ней заключён высший сакральный (святой) смысл вечности, человека и человечества, смысл жизни, смерти, добра и зла. Однако герой продал редкий экземпляр Библии, чтобы заполучить Книгу песка. Зачем ему эта книга: ради любопытства или приобретения сокровенного знания? Им, скорее всего, руководят оба желания. Ему показалось, что именно в ней и заключён смысл бытия и вечности. Жизнь струится и в целом бесконечна, как сам песок. Изменчива, причудлива, внешне кажется одинаковой, но никогда не повторяется, как те картинки, исчезающие с листов и сами листы. «Нельзя войти дважды в одну и ту же реку». Нельзя оставить след на песке. В этой книге нет ничего устоявшегося, нет истины одной на всех и для всех. Ведь с точки зрения постмодернистов, мир – текст, даже скорее, гипертекст.
В литературоведении гипертекст – такая форма организации текстового материала, при которой его единицы представлены не в линейной последовательности, а как система явно указанных возможных переходов, связей между ними. Следуя этим связям, можно читать материал в любом порядке, образуя разные линейные тексты.
76
Гипертекстовость – новое свойство/характеристика литературного прозаического произведения. Используется для создания эффекта игры, свойственного постмодернистской литературе: количество значений изначального текста расширяется, благодаря читательскому формированию сюжетной линии.
Зададимся вопросом, зачем нужна книга? Ещё древние были уверены: через слово (чтение) можно постичь Бога, т.е. приблизиться к истине. Однако Борхес никогда не стремился привести своих читателей к познанию какой-то одной истины, равно как и преподать некий нравственный урок, у него другие задачи. Для Борхеса основной писательской установкой была попытка прочесть историю идей как некую особую древнюю рукопись, сквозь прежний текст которой проступают другие более ранние тексты (идеи). Рассказчик становится неожиданно для себя пленником самой книги, но не её содержания, оно неизвестно. Книга без первой и последней страницы, с бесконечным их числом – это символ, за каждым толкованием которого следует новое прочтение. Этот символ обращён не только к вселенной, но и к судьбе человечества, истоки которого неизвестны, они уходят в бездонную глубь веков, но и будущее неведомо. Сценарий истории человечества не написан заранее. Он пишется им самим в ходе бесконечного многообразия конкретных историй и судеб, страницы которых следуют не одна за другой, они произвольны в своём непредсказуемом переплетении, и конечный результат, хотя и создаётся всеми, неизвестен никому. В этом можно увидеть чисто рационалистическую идею, не совпадающую с идеей Божественного промысла. Автор намеренно оставляет нас в недоумении, что же всё-таки было в книге, ведь мы знаем только, что она «бесчестит и отрицает действительность». Однако чем, содержанием? Возможно. Формой? Возможно. Самим фактом своего существования? И это возможно. В рассказе нет и того, что можно назвать финалом (концовкой). Часто перед нами в новеллах писателя ирония, постмодернистский розыгрыш. Но в то же время Борхес явственно создаёт модель нашего мира в целом: некая виртуальность происходящего, реальность и нереальность одновременно. Сам рассказ допускает множество истолкований, в зависимости от внимания к тому или иному его аспекту. Он создаёт простор для размышления, стремления к чтению и фантазии, а это – главное для писателя. В стихотворении «Читатель» автор заявлял: «Хвалиться принято собственными книгами. / Я горжусь прочитанным». По Борхесу, читатель – это тот, кто не забывает прочитанного (в том же смысле, в каком, по известной формуле, рукописи не горят: написанное и прочитанное, даже если оно не принято и отвергнуто, всё равно не отменимо). Читатель радуется ещё и самой своей способности понимать написанное, связывать его с собственным опытом, делать частью, компасом, опорой существования. Борхес писал, что «Физически книга – это сброшюрованные листы бумаги, испещрённые какими-либо знаками, в которых зашифровано какое-то послание. Поэтому первая проблема – уметь прочесть книгу. Чтение – это не просто знание языка, на котором написан текст, необходимо читать, находя наслаждение в написанном… Когда мы открываем книгу, когда она встречается со своим читателем, происходит явление эстетическое».
77
ИдёМ в бИблИОтеку Прочитайте роман У. Эко «Имя розы». С.-Петербург, 2009. Гениева Е.Ю. Борхес – великий библиотекарь. М., 2008. Дубин Б. Хорхе Луис Борхес: Страницы биографии. М., 2001. Затонский Д.В. Постмодернизм в историческом интерьере. М., 1996. презентаЦИИ, прОекты, рефераты ♦ Напишите рецензию на один из прочитанных рассказов Борхеса. ♦ Зеркало, лабиринт, карта, клинок в прозе Борхеса. ♦ «Борхес: «Вселенная – библиотека» – своеобразие мировоззрения писателя». Проба Пера ▶ Выступите в роли автора, придумайте свой вариант концовки рассказа «Книга песка». ▶ Попробуйте написать в манере писателя небольшой рассказ на выбранный вами сюжет. ▶ Придумайте небольшой рассказ, избрав один из 4-х сюжетов, упоминаемых Борхесом.
Это интересно ✴ Борхес, ослепнув, погрузился во мрак, и тогда к нему пришло убеждение: «…когда что-то подходит к концу, следует помнить, что начинается что-то новое». И он принимает решение: «Я сказал себе: утрачен дорогой мир видимого; я должен сотворить иной мир вместо зримого, навсегда утерянного». Он стал «на слух» изучать древние языки, открывшие ему целый мир скандинавской и англосаксонской литературы. Он стал писать стихи, диктуя строчку за строчкой. ✴ из интервью Х.Л. борхеса антонио Каррисо «X.Л. б.: Во мне, прежде всего, смешаны три крови: испанская, португальская и английская. а. К.: Что дала Борхесу каждая кровь из трёх? Давайте посмотрим. Что в нём английское, что португальское и что от испанца? X.Л. б.: Думаю, английское – самое главное, потому что почти всё мною прочитанное было написано по-английски. А это очень важно. В то же время... это касается Испании, не знаю, близка она мне или далека. Возможно, и то и другое. а. К.: Мы объясняемся между собой на испанском. X.Л. б.: Верно. И, следовательно, объясняемся по-латыни, правда?.. Я часто думал: на каком языке я стану умирать? Наверное, всё же на испанском. Хотя кто знает? Очень важно, на каком языке умираешь… Человек умирает на языке, верно. Ведь существует некое подоби
XX века. Писатель удостоен высших литературных наград мира, однако Шведская Академия отказала ему в присуждении Нобелевской премии… Борхес родился в столице Аргентины БуэносАйресе в обеспеченной семье с английскими корнями. Английский – его родной язык наряду с испанским. С детства он питал особое пристрастие к энциклопедиям. Впоследствии Борхес писал: «Много лет я думал, что вырос в пригороде Буэнос-Айреса. Однако на самом деле я вырос в саду за высокой оградой и в неограниченных размерах библиотеке английских книг». Исследователи быстро отметили, что филологическая оснащённость его произведений напоминает статьи его любимой Британской энциклопедии. В 15 лет он уехал в Европу для продолжения образования, жил с семьёй в Швейцарии и в Мадриде, а в 1921 году вернулся на родину. Здесь Борхес занимается различными издательскими проектами, а также становится родоначальником авангардного течения в аргентинской литературе, вокруг которого сплотились его молодые друзья и соратники. Борхес, безусловно, являет собой пример высокого интеллектуала и человека обширных гуманитарных познаний (энциклопедических, хотя в ХХ веке это уже представляется почти невозможным). Он прекрасно знал латынь, французский, итальянский, португальский, немецкий, самостоятельно изучил и преподавал древнеанглийский и древнескандинавские языки. Борхес был профессором английской и американской литературы, доктором Сорбонны, Оксфордского и Колумбийского университетов. Писатель был мало политизированным человеком, но его политические взгляды отличались умеренным консерватизмом. Он подвергался преследованию со стороны властей, к которым находился в оппозиции, так как не любил режим Перрона, установившийся в Аргентине, хотя народ и обожал своего диктатора. А тот изощрённо отплатил писателю – сделал его, одного из самых просвещëнных людей мира, управляющим уличными рынками столицы. В 1955 году режим пал, и писатель получил пост, соответствующий своим пристрастиям: он стал директором Национальной библиотеки. Борхес, представлявший себе Рай, похожим на библиотеку, занимал эту должность почти 20 лет, но трагизм заключается в том, что к 1955 году писатель почти полностью ослеп… В одном из интервью он заметил: «Я старый поэт, да к тому же я слеп. Я либо Мильтон, либо Гомер, не так ли? Это всё и объясняет: только поэтому меня воспринимают всерьёз». В 1974 г. Борхес был лишëн всех занимаемых должностей во время возвращения к власти президента Перона. Скончался писатель в 1986 г. в возрасте восьмидесяти семи лет от рака печени. Похоронен не на родине, а в Женеве.
68
В 1972 году Борхес писал, что «историй всего четыре. И сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их в том или ином виде». К таким четырём основным сюжетам он относил историю о падении города («Илиада»), о возвращении героя («Одиссея»), о поиске священной цели (Аргонавты, святой Грааль), о самопожертвовании Бога (Евангелие).
Согласно наиболее распространëнной версии, Грааль – это чаша, из которой причащались ученики Иисуса Христа на Тайной вечере, в которую позже его приверженцы собрали кровь распятого на кресте Спасителя. Чашу и копьë, которым было пронзено тело умершего Христа, сохранил и привёз в Британию Иосиф Аримафейский. По верованиям, испивший из чаши Грааля, получал прощение грехов, исцеление и вечную жизнь. Слова «Святой Грааль» часто используются в переносном смысле как обозначение какой-либо заветной цели, часто недостижимой или труднодостижимой.
1. В чём, по-вашему, состоит горькая и трагичная «ирония судьбы» в биографии Борхеса? 2. Как вы думаете, почему писателю казалось, что «Рай похож на библиотеку»? 3. Попробуйте проиллюстрировать известными литературными произведениями мысль Борхеса о том, что «историй всего четыре».
Это интересно Борхес писал о начальном периоде прихода на работу в городскую библиотеку. «Всю свою библиотечную работу я выполнял в первый же час, а затем тихонько уходил в подвальное книгохранилище и оставшиеся пять часов читал или писал… Ирония ситуации состояла в том, что в ту пору я был довольно широко известен как писатель, – но не в библиотеке. Вспоминаю, как один из сотрудников заметил в энциклопедии имя некоего Хорхе Луиса Борхеса – его очень удивил факт совпадения наших имëн и дат рождения…» К 40-м годам Борхес становится признанным классиком. Выходят сборники его рассказов «Всемирная история бесчестья», 1935, «История вечности», 1936, «Вымыслы», 1944 и др. Они вызывают удивление, восхищение и подражание на разных континентах. В мире, который он создавал, не было места протесту, надрыву, излияний скорбящей души, а было скрытое напряжение. У Борхеса нет оценочного подхода к действительности, она принимается такой, какая она есть, а выбираются лишь правила игры с ней. Героям писателя только кажется, что они хозяева своей жизни, способны делать выбор, что-то решающий в их судьбе. Увы, это заблуждение. Человеческая свобода – выбор пути к месту и времени «конца игры», которые заранее установлены. Мир писателя основывается на убеждённости, что будущее предопределено и при этом зашифровано. Борхес предлагает бесчисленное количество комбинаций, например, человек – добровольный или вынужденный партнёр в некой игре. Он – читатель в некой библиотеке, где о нём уже написано. Он – пленник и разгадчик в лабиринте, принцип сложного построения которого теоретически можно разгадать, но отпущенного срока (жизни) на это не хватит. Проигрыш неизбежен! Мир великого аргентинца многомерен и открыт
69
для самой причудливой фантастики. То, что было и то, что будет находится в его рассказах в соседних измерениях, но рядом, так как измерения взаимопроницаемы. Поступки, слова, мотивы уже когда-то были и ещё повторятся множество раз в бесчисленных вариантах и сцеплениях. Одна из ведущих тем у Борхеса – это тема Книги и Библиотеки как средоточия книг. Как любая вселенная, Библиотека бесконечна в пространстве. «Я утверждаю, что Библиотека беспредельна», – это, наверное, наиболее известное и часто цитируемое высказывание Борхеса. Своë отношение к написанному слову Борхес называл «культом книги» и считал, что этот культ надо всемерно поддерживать. «Я думаю, что и классика – это не книга, как-то по-особому написанная, но книга особым образом прочитанная… Книга – продолжение памяти и воображения… Скажут, какая разница между книгой и газетой? Разница в том, что газету мы читаем, чтобы забыть, Книга читается, чтобы еë помнить». В одном из интервью Борхес заявил: «Мне кажется, что на писателей влияет всë прошлое человечества в целом. Не только культура одной страны, не только какой-то язык…». Творчество Борхеса связывают с постмодернизмом, на становление которого он оказал огромное влияние. постмодернизм буквально означает то, что после «модерна» (т.е. после современности). Впервые этот термин был употреблён после Первой мировой войны. Сегодня он получил широкое распространение в мировой культуре. В трактовке выдающегося итальянского писателя и профессора-медиевиста (специалиста по средним векам) Умберто Эко постмодернизм в широком понимании – это механизм смены одной культурной эпохи другой, который всякий раз приходит на смену авангардизму (модернизму): «Постмодернизм – это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведëт к немоте, его нужно переосмыслить, иронично, без наивности». К особенностям поэтики постмодернизма можно отнести следующие: ирония – типологический признак культуры постмодерна. Ирония – это противопоставление буквального значения слова тому, которое вкладывается в него говорящим. Также это вид комического, выражение насмешки под маской серьёзности. игра и пародия – также важнейшие принципы постмодернизма. интертекст (интертекстуальность) – это соотнесённость текста с другими текстами и литературными источниками, тогда перед нами создаëтся собственно интертекст. Таким образом, развитие литературы представлено как постоянный творческий «диалог» между текстами, составляющими «великий интертекст» культурной традиции. Цитация – важный и своеобразный приём. Если цитата – это дословная выдержка из текста, то в цитации рождается совершенно иной смысл именно из всевозможных переплетений различных цитат (текстовых отрывков). Пространство схождения всевозможных цитаций и рождает интертекст. Особенность созданного такими приёмами литературного произведения в том, что размываются границы текста, в результате исчезает законченность, закрытость, рождается многомерность и многозначность его понимания и осмысления. синкретизм – это сплав, буквальное сращение различных признаков, приёмов, особенностей разных стилей, представляющих новую авторскую форму.
70
В постмодернистской эстетике отвергается такое понятие, как правда-истина (одна). Вместо этого предлагается множественность одновременно существующих правд, где правда автора выступает как одна из возможных, а не единственная, как в реалистическом произведении. Существенна и ориентация на множественность интерпретаций текста. Один из основных тезисов постмодернизма – это «мир (сознание) как текст». Почему родился такой тезис, что же такое текст по отношению к произведению и почему они разводятся в разные стороны? Произведение замкнуто, целостно, статично (неизменно), обладает единством смысла, принадлежит автору, написано на каком-то одном языке. текст имеет множество смыслов, как утверждает Р. Барт, он не существует как законченное целое, он динамичен. Текст соткан из цитат, его можно дробить, «рассыпать» и т.д., он объект игры, его невозможно перечитать (он – «одноразовый») и не имеет автора. Текст и произведение не отменяют друг друга, а существуют в различных плоскостях. Именно принцип текста – «принцип множественности», по Барту, перспективен для развития современной литературы. Постмодернисты часто используют цепочку «мир – текст – книга – словарь – энциклопедия – библиотека – лабиринт». Постмодернизм предлагает независимость критических суждений при полном отсутствии авторитетов. Это направление предполагает терпимость к инакомыслию, игровую раскованность, способность не только к иронии, но и к самоиронии. В постмодернизме стираются границы между «высокими» и «низкими» жанрами и стилями. Среди известных писателей-постмодернистов, кроме Борхеса и У. Эко, выделяются М. Павич и даже В. Набоков. В наиболее полной и доступной форме все принципы эстетики и черты поэтики постмодернизма можно увидеть в знаменитом романе Умберто Эко «Имя розы», прототипом главного антигероя которого стал сам Борхес.
Однако некоторые учёные считают Борхеса скорее предшественником, провозвестником постмодернизма, потому что, родившись в конце XIX века, он написал свои книги задолго до того, как само течение постмодернизма появилось на свет. Однако по характерным особенностям своих художественных текстов он – типичный постмодернист. Особенность борхесовского постмодернизма в том, что он никогда не рвал с предшествующими традициями, а утверждал свою связь с ними. В его рассказах выдержки из древнеиндийских и древнекитайских книг соседствуют с арабской сказкой, переводы христианских апокрифов и древненемецких мифов – с отрывками из Вольтера, Эдгара По и Франца Кафки. И ко всему Борхес относится одинаково: без пиетета, откровенно восторгаясь неоконченной и многоликой игрой человеческой фантазии. Свой знаменитый сборник рассказов он назвал «Выдумка» – так можно отметить ведущую тему его творчества. Двусмысленность, плюрализм, сомнение – вот основы, на которых балансирует постмодернизм. Есть у Борхеса рассказ под названием «Пьер Менар, автор „Дон Кихота”», созданный в первой половине 60-х годов. Рассказ имитирует литературоведческое эссе, и речь там идëт о писателе, вознамерившемся заново сочинить некоторые главы романа Сервантеса, да так, чтобы и буквы в нëм не изменить. В нëм открыто постмодернистское рассказывание: здесь для понимания текста требуется не отрицание уже сказанного, а его ироническое переосмысление. Новеллы Борхеса построены по принципу детектива: в них есть загадка,
71
тайна, всегда связанная с текстом, а разгадка тайны почти всегда (или очень часто) приобретает черты исследования текста, то есть становится филологической в самом точном смысле этого слова. Детективное расследование, захватывающее и увлекательное, постепенно переходит в филологическое расследование. Следует отметить, что многие постмодернисты хотели дать импульс развитию гуманитарных наук, прежде всего – литературоведению, они как бы приглашали в увлекательное путешествие «сквозь письмо» в мир текста, разрушая преграды между наукой (литературоведением) и литературой. На этом пути Борхес был одним из первых. Борхес требует не просто чтения, а прочтения. Фактически все постмодернисты, и теоретики, и практики, a Борхес в особенности, ставили цель способствовать «рождению читателя» нового типа – не пассивного потребителя, а творчески деятельного, духовно свободного, который не принимает один- единственный окончательный (навязываемый) смысл, а хочет приобщиться к множественности культурных языков, к возможности сотворчества с писателем в интерпретациях художественного текста. В удивительно стройном мире Борхеса на правах персонажей фигурируют литературные герои, сошедшие со страниц мировой литературы, знаменитые и безвестные исторические деятели, средневековые теологи, мистики и еретики, персонажи древнегреческой и скандинавской мифологии, китайские императоры. Кажется, вся мировая литература возникает на страницах произведений Борхеса, чтобы бесконечно переосмыслять самое себя. И не только они, но и жители пригородов Буэнос-Айреса тоже появляются в его книгах. Игровой принцип, который Борхес своим авторитетом заново утвердил в литературе ХХ века, прошëл сквозь всë его творчество. Это привело к тому, что все вечные категории: жизнь и смерть, пространство, время и число – всё превращается в символы, с которыми можно обращаться абсолютно свободно. Так же свободно, как он обращался и с литературными образами или культурными знаками, такими как крест, роза, зеркало, сон, круг, сфера, лабиринт, случай, лотерея... Борхес будто бы забывал о существовании границы между фантазией и реальностью. Однако глубина вымысла производит незабываемый эффект правдоподобия. Борхес постоянно склонен к философским обобщениям. Его манере свойственна демонстративная сдержанность и лаконизм. Для писателя характерны эксперименты с различными известными сюжетами, автор пробовал себя в жанрах детектива, триллера, биографии. Путешествия Борхеса – и мысленные, и позднейшие, «физические», – это переработка времени в пространство, а пространства во время, проецирование этих планов-зеркал друг на друга. Видимое у Борхеса, именно как обозримое, упорядоченное, всегда носит оттенок условности, призрачности. Архитектура мира Борхеса – сновиденная, а география – лабиринтообразная: пространство, поставленное под знак лабиринта, неминуемо принимает характер сна. Места борхесовского мира – от Скандинавии до Индии и от Японии до Северной Америки – это часто метафоры ада и рая, точки приближения к этим неисчерпаемым и вненаходимым полюсам «личной карты» автора, равно как и каждого из живущих людей.
72
вОпрОСы И заданИя 1. Составьте таблицу (схему) или опорный конспект «Постмодернизм как литературное течение». 2. Каковы особенности постмодернизма в творчестве Борхеса? 3. Почему произведения писателя требуют «не просто чтения, а прочтения»? 4. С творчеством каких русских писателей-постмодернистов вы знакомы? 5. Объясните выражение «мир как текст». Почему в XXI веке оно особенно популярно?
прочитайте рассказ «книга песка».
...твой песчаный канат... Джордж Херберт «Линия состоит из множества точек, плоскость – из бесконечного множества линий; книга – из бесконечного множества плоскостей; сверхкнига – из бесконечного множества книг. Нет, решительно не так. Не таким more geometrico должен начинаться рассказ. Сейчас любой вымысел непременно сопровождается заверениями в его истинности, но мой рассказ и в самом деле – чистая правда. Я живу один в четвëртом этаже на улице Бельграно. Несколько месяцев назад, в сумерках, в дверь постучали. Я открыл, и вошëл незнакомец. Это был высокий человек с бесцветными чертами, что, возможно, объясняется моей близорукостью. Облик его выражал пристойную бедность. Он сам был серый, и саквояж в его руке тоже был серый. В нëм чувствовался иностранец. Сначала он показался мне старым, потом я понял, что его светлые, почти белые – как у северян – волосы сбили меня с толку. За время нашего разговора, продолжавшегося не более часа, я узнал, что он с Оркнейских островов. Я указал ему стул. Незнакомец не торопился начать. Он был печален, как теперь я. – Я продаю Библии, – сказал он. С некоторым самодовольством я отвечал: – В этом доме несколько английских библий, в том числе первая – Джона Уиклифа. Есть также Библия Сиприано де Валеры и Лютерова, в литературном отношении она хуже других, и экземпляр Вульгаты. Как видите, библий хватает. Он помолчал и ответил: – У меня есть не только библии. Я покажу вам одну священную книгу, которая может заинтересовать вас. Я приобрëл еë в Биканере. Он открыл саквояж и положил книгу на стол. Это был небольшой том в полотняном переплëте. Видно было, что он побывал во многих руках. Я взял книгу. Еë тяжесть была поразительна. На корешке стояло: «Holy Writ» и ниже: «Bombay». – Должно быть, девятнадцатый век, – заметил я. – Не знаю. Этого никогда не знаешь, – был ответ. Я наугад раскрыл книгу. Очертания букв были незнакомы. Страницы показались мне истрëпанными, печать была бледная, текст шëл в два столбца, как в Библии. Шрифт убористый, текст разбит на абзацы. В верхнем углу стояли
73
арабские цифры. Я обратил внимание, что на чëтной странице стояло число, скажем, 40 514, а на следующей, нечëтной, – 999. Я перевернул еë – число было восьмизначным. На этой странице была маленькая, как в словарях, картинка: якорь, нарисованный пером, словно неловкой детской рукою. И тогданезнакомец сказал: – Рассмотрите хорошенько, вам больше никогда еë не увидеть. В словах, а не в тоне звучало предостережение. Я заметил страницу и захлопнул книгу. И тут же открыл еë. Напрасно я искал, страница за страницей, изображение якоря. Скрывая растерянность, я спросил: – Это священные тексты на одном из языков Индостана, правда? – Да, – ответил он. Потом понизил голос, будто поверяя тайну: – Она досталась мне в одном равнинном селении в обмен на несколько рупий и Библию. Еë владелец не умел читать, и думаю, что эту Книгу Книг он считал талисманом. Он принадлежал к самой низшей касте, из тех, кто не смеет наступить на свою тень, дабы не осквернить еë. Он объяснил мне, что его книга называется Книгой песка, потому что она, как и песок, без начала и конца. Он попросил меня найти первую страницу. Я положил левую руку на титульный лист и плотно сомкнутыми пальцами попытался раскрыть книгу. Ничего не выходило, между рукой и титульным листом всякий раз оказывалось несколько страниц. Казалось, они вырастали из книги. – Теперь найдите конец. Опять неудача; я едва смог пробормотать: – Этого не может быть. Обычным, тихим голосом продавец библий сказал: – Священное Писание (англ.). – Не может быть, но так есть. Число страниц в этой книге бесконечно. Первой страницы нет, нет и последней. Не знаю, почему они пронумерованы так произвольно. Возможно, чтобы дать представление о том, что члены бесконечного ряда могут иметь любой номер. Потом мечтательно, высоким голосом: – Если пространство бесконечно, мы пребываем в какой-то точке пространства. Если время бесконечно, мы пребываем в какой-то точке времени. Его попытки философствовать раздражали. Я спросил: – Вы верующий? – Да, я пресвитерианец. Совесть моя чиста. Я уверен, что не обманул туземца, дав ему Слово Божие взамен этой дьявольской книги. Я заверил его, что раскаиваться не в чëм, и спросил, надолго ли он в наших краях. Он ответил, что через несколько дней собирается возвращаться на родину. Тогда-то я и узнал, что он шотландец с Оркнейских островов. Я признался в своей любви к Шотландии – из-за Стивенсона и Юма. – И Роба Бëрнса, – добавил он. Пока мы разговаривали, я всë рассматривал бесконечную книгу. И с деланным безразличием задал вопрос: – Собираетесь предложить эту диковинку Британскому музею? – Нет, я предлагаю еë вам, – ответил он и назвал довольно высокую цену. В соответствии с истиной я ответил, что эта сумма для меня неприемлема, и задумался. За несколько минут у меня сложился план. – Предлагаю вам обмен, – сказал я ему. – Вы получили этот том за несколько рупий и Священное Писание; предлагаю вам пенсию, которую только что
74
получил, и Библию Уиклифа с готическим шрифтом. Она досталась мне от родителей. – Готическую Уиклифа! – прошептал он. Я вынес из спальни и отдал ему деньги и книгу. Он принялся листать страницы и ощупывать переплëт с жаром библиофила. – По рукам. Странно было, что он не торговался. И только потом я понял, что он появился у меня, намереваясь расстаться с книгой. Деньги он спрятал не считая. Мы поговорили об Индии, об Оркнейских островах и о норвежских ярлах, которые когда-то правили ими. Когда он ушëл, был вечер. Я не узнал имени этого человека и больше не видел его. Я собирался поставить Книгу песка на место уиклифовской Библии, потом передумал и спрятал еë за разрозненными томами «Тысячи и одной ночи». Я лëг, но не заснул. Часа в четыре рассвело. Я взял мою невероятную книгу и стал листать страницы. На одной была выгравирована маска. В верхнем углу стояло число, не помню какое, в девятой степени. Я никому не показывал своё сокровище. К радости обладания книгой примешивался страх, что еë украдут, и опасение, что она всё-таки не бесконечна. Эти волнения усилили мою всегдашнюю мизантропию. У меня ещë оставались друзья – я перестал видеться с ними. Пленник книги, я почти не появлялся на улице. Я рассматривал в лупу потëртый корешок и переплëт и отгонял мысли о возможной мистификации. Я заметил, что маленькие картинки попадаются страниц через двести. Они никогда не повторялись. Я стал отмечать их в записной книжке, и она тут же заполнилась. Ночью, в редкие часы, когда не мучила бессонница, я засыпал с книгой. Лето шло к концу, и я понял, что книга чудовищна. То, что я, не отводивший от неë глаз и не выпускавший еë из рук, не менее чудовищен, ничего не меняло. Я чувствовал, что эта книга – порождение кошмара, невыносимая вещь, которая бесчестит и отрицает действительность. Явилась мысль о костре, но было страшно, что горение бесконечной книги может длиться бесконечно и задушить дымом всю планету. Вспомнилось вычитанное где-то: лист лучше всего прятать в лесу. До ухода на пенсию я работал в Национальной библиотеке, в которой хранится девятьсот тысяч книг. Я знал справа от вестибюля крутую лестницу в подвал, где сложены газеты и карты; воспользовавшись невнимательностью сотрудников, я оставил там Книгу песка на одной из сырых полок и постарался забыть, как далеко от двери и на какой высоте. Стало немного легче, но о том, чтобы появиться на улице Мехико, не хочется и думать». Перевод В. Кулагиной-Ярцевой
ОбСудИМ вМеСте 1. Каковы ваши первые впечатления о рассказе? его героях? самой книге? 2. Найдите в тексте рассказа описание книги. Почему она именно так названа продавцом? 3. Расскажите историю книги, приобретённой рассказчиком. Обратите внимание, на что она обменивалась.
75
4. Подберите однокоренные слова к слову «библия». Случайно ли Библия становится одним из центральных образов рассказа? Попробуйте расшифровать этот образ в произведении Борхеса. 5. Имена каких реальных деятелей культуры упоминаются в произведении? Как вы думаете, почему именно они? 6. Бесконечность книги связывается с бесконечностью пространства и времени. В чём, по-вашему, смысл такой связи? Как это соотносится с поэтикой постмодернизма? 7. Как вы поняли, почему рассказчик сначала называет книгу сокровищем, а позже понимает, что «книга – чудовище»? 8. Как вы думаете, о чём эта странная книга? Почему об этом ничего не говорится в рассказе? 9. Подумайте над смыслом названия рассказа. Дайте свои варианты толкования названия. 10. В чём, с вашей точки зрения, глубинный смысл рассказа Борхеса? Свой ответ оформите в виде письменного рассуждения.
Вдумаемся В прочитанное «Книга песка» – цикл рассказов и одноимённое произведение, входящее в данный цикл. Борхес как-то заметил, что он «хотел бы уничтожить всë, что написал. Пожалуй, мне было бы приятно спасти только одну книгу – «Книгу песка» и ещё, возможно, «Тайнопись». А всë остальное может и должно быть забыто…» И в этом рассказе в центре – книга, а рассказчик – библиотекарь. Для автора, каждая книга – это изменчивый мир, хранящий в себе множество разных смыслов и разных прочтений, а хранилище многих книг – это, конечно же, целая Вселенная. Но и сама книга может разрастись до размеров целой галактики. Мир сам выступает как великая бесконечная книга. Неслучайно незнакомец продавал и Библии. Библия переводится как «книга». В ней заключён высший сакральный (святой) смысл вечности, человека и человечества, смысл жизни, смерти, добра и зла. Однако герой продал редкий экземпляр Библии, чтобы заполучить Книгу песка. Зачем ему эта книга: ради любопытства или приобретения сокровенного знания? Им, скорее всего, руководят оба желания. Ему показалось, что именно в ней и заключён смысл бытия и вечности. Жизнь струится и в целом бесконечна, как сам песок. Изменчива, причудлива, внешне кажется одинаковой, но никогда не повторяется, как те картинки, исчезающие с листов и сами листы. «Нельзя войти дважды в одну и ту же реку». Нельзя оставить след на песке. В этой книге нет ничего устоявшегося, нет истины одной на всех и для всех. Ведь с точки зрения постмодернистов, мир – текст, даже скорее, гипертекст.
В литературоведении гипертекст – такая форма организации текстового материала, при которой его единицы представлены не в линейной последовательности, а как система явно указанных возможных переходов, связей между ними. Следуя этим связям, можно читать материал в любом порядке, образуя разные линейные тексты.
76
Гипертекстовость – новое свойство/характеристика литературного прозаического произведения. Используется для создания эффекта игры, свойственного постмодернистской литературе: количество значений изначального текста расширяется, благодаря читательскому формированию сюжетной линии.
Зададимся вопросом, зачем нужна книга? Ещё древние были уверены: через слово (чтение) можно постичь Бога, т.е. приблизиться к истине. Однако Борхес никогда не стремился привести своих читателей к познанию какой-то одной истины, равно как и преподать некий нравственный урок, у него другие задачи. Для Борхеса основной писательской установкой была попытка прочесть историю идей как некую особую древнюю рукопись, сквозь прежний текст которой проступают другие более ранние тексты (идеи). Рассказчик становится неожиданно для себя пленником самой книги, но не её содержания, оно неизвестно. Книга без первой и последней страницы, с бесконечным их числом – это символ, за каждым толкованием которого следует новое прочтение. Этот символ обращён не только к вселенной, но и к судьбе человечества, истоки которого неизвестны, они уходят в бездонную глубь веков, но и будущее неведомо. Сценарий истории человечества не написан заранее. Он пишется им самим в ходе бесконечного многообразия конкретных историй и судеб, страницы которых следуют не одна за другой, они произвольны в своём непредсказуемом переплетении, и конечный результат, хотя и создаётся всеми, неизвестен никому. В этом можно увидеть чисто рационалистическую идею, не совпадающую с идеей Божественного промысла. Автор намеренно оставляет нас в недоумении, что же всё-таки было в книге, ведь мы знаем только, что она «бесчестит и отрицает действительность». Однако чем, содержанием? Возможно. Формой? Возможно. Самим фактом своего существования? И это возможно. В рассказе нет и того, что можно назвать финалом (концовкой). Часто перед нами в новеллах писателя ирония, постмодернистский розыгрыш. Но в то же время Борхес явственно создаёт модель нашего мира в целом: некая виртуальность происходящего, реальность и нереальность одновременно. Сам рассказ допускает множество истолкований, в зависимости от внимания к тому или иному его аспекту. Он создаёт простор для размышления, стремления к чтению и фантазии, а это – главное для писателя. В стихотворении «Читатель» автор заявлял: «Хвалиться принято собственными книгами. / Я горжусь прочитанным». По Борхесу, читатель – это тот, кто не забывает прочитанного (в том же смысле, в каком, по известной формуле, рукописи не горят: написанное и прочитанное, даже если оно не принято и отвергнуто, всё равно не отменимо). Читатель радуется ещё и самой своей способности понимать написанное, связывать его с собственным опытом, делать частью, компасом, опорой существования. Борхес писал, что «Физически книга – это сброшюрованные листы бумаги, испещрённые какими-либо знаками, в которых зашифровано какое-то послание. Поэтому первая проблема – уметь прочесть книгу. Чтение – это не просто знание языка, на котором написан текст, необходимо читать, находя наслаждение в написанном… Когда мы открываем книгу, когда она встречается со своим читателем, происходит явление эстетическое».
77
ИдёМ в бИблИОтеку Прочитайте роман У. Эко «Имя розы». С.-Петербург, 2009. Гениева Е.Ю. Борхес – великий библиотекарь. М., 2008. Дубин Б. Хорхе Луис Борхес: Страницы биографии. М., 2001. Затонский Д.В. Постмодернизм в историческом интерьере. М., 1996. презентаЦИИ, прОекты, рефераты ♦ Напишите рецензию на один из прочитанных рассказов Борхеса. ♦ Зеркало, лабиринт, карта, клинок в прозе Борхеса. ♦ «Борхес: «Вселенная – библиотека» – своеобразие мировоззрения писателя». Проба Пера ▶ Выступите в роли автора, придумайте свой вариант концовки рассказа «Книга песка». ▶ Попробуйте написать в манере писателя небольшой рассказ на выбранный вами сюжет. ▶ Придумайте небольшой рассказ, избрав один из 4-х сюжетов, упоминаемых Борхесом.
Это интересно ✴ Борхес, ослепнув, погрузился во мрак, и тогда к нему пришло убеждение: «…когда что-то подходит к концу, следует помнить, что начинается что-то новое». И он принимает решение: «Я сказал себе: утрачен дорогой мир видимого; я должен сотворить иной мир вместо зримого, навсегда утерянного». Он стал «на слух» изучать древние языки, открывшие ему целый мир скандинавской и англосаксонской литературы. Он стал писать стихи, диктуя строчку за строчкой. ✴ из интервью Х.Л. борхеса антонио Каррисо «X.Л. б.: Во мне, прежде всего, смешаны три крови: испанская, португальская и английская. а. К.: Что дала Борхесу каждая кровь из трёх? Давайте посмотрим. Что в нём английское, что португальское и что от испанца? X.Л. б.: Думаю, английское – самое главное, потому что почти всё мною прочитанное было написано по-английски. А это очень важно. В то же время... это касается Испании, не знаю, близка она мне или далека. Возможно, и то и другое. а. К.: Мы объясняемся между собой на испанском. X.Л. б.: Верно. И, следовательно, объясняемся по-латыни, правда?.. Я часто думал: на каком языке я стану умирать? Наверное, всё же на испанском. Хотя кто знает? Очень важно, на каком языке умираешь… Человек умирает на языке, верно. Ведь существует некое подоби
Niciun comentariu:
Trimiteți un comentariu